Молодежная линия

№ 26 20 июня 2001 г.

СЧАСТЬЕ БЫЛО ВСЕГО ДВАДЦАТЬ ДЕНЬКОВ

Здравствуйте, сотрудники <Молодежной линии>! Не удивляйтесь, что пишет вам не молодая уже женщина. Вашу газету читают мои внуки, но выписываю ее им я. Все мы любим читать откровенную страничку. И вот здесь начитались чужих откровений, даже всплакнули, а внучка говорит: <Напиши, бабушка, о своей первой любви>. Я раздумалась развспоминалась, ночь не спала и решилась вот вам написать.

Влюбилась я в Василия в шестнадцать лет. Он-то уже был двадцатилетний парень, кудрявый, видный, и я, маленькая дурнушка, смотрела на него лишь издалека. А как вместе оказывались на полосе или на какой другой работе - и слова вымолвить не могла, терялась: очень я его любила и стеснялась.

А он меня как-то и не замечал. Он гулял с красивой девушкой, его ровесницей Машей. Волосы у нее были смоляные, черные-черные, косы длинные, глаза карие, озорные, и была Маша телом крепкая. Этой парой все в нашем селе любовались. Осенью сорок первого свадьбу они хотели сыграть. Не сыграли - в июне война случилась. Уже в августе моего брата Колю, Васю и других парней нашего села провожали мы на фронт. Вася из рук своих не выпускал Марию, гладил ее по волосам, а она хоть и была грустная, но не убивалась так, как другие молодушки по своим парням.

Через год в наше село приехал работать раненый молодой учитель - тут Мария и расцвела. Будто и не суженая Василию, забегала к учителю. Женщины ее осуждали, а кто-то взял да и написал все ее Васе. Как-то осенью уже сорок третьего я ездила на станцию зерно сдавать, наши уехали пораньше, а я к сестре заезжала - поотстала от них. И вот еду на лошадке, уже темненько стало, вдруг вижу: идет, прихрамывая, какой-то солдат. Меня как током ударило, сердцем почувствовала - Василий. Сел он ко мне в телегу, угрюмый, только сказал, что из госпиталя на побывку отпустили. Едем, молчим, и вдруг он про Марию меня спрашивает. Я сказала, что знала, а потом сама слезами залилась. Он усмехнулся и говорит: <Что тебе-то голосить, это мне горевать надо>. И тут меня как прорвало, я и слепым-то его назвала, и самым дорогим, и рассказала все: как люблю его уже много лет, как тоскую о нем. Он удивился и только сказал: <Вот тебе и птаха!> Вышел Василий у родительского дома, а я ни жива ни мертва распрягать лошадь поехала. На другой вечер пришла соседка, слышу, рассказывает маме, что Василий к Марииным родителям в дом не идет, и она к нему тоже. Так прошло пять дней, а на шестой вечер пришла я с работы, не успела умыться - Василий следом. Поговорил с отцом о жизни в колхозе, а потом и за стол с нами сел. Вижу, мои родители удивлены, да вида не показывают. А он возьми да и скажи, что сообщить пришел, что в жены меня возьмет, как с фронта вернется... На другой день я пришла в дом к родителям Василия и прожили мы с ним вместе двадцать деньков. Это была как одна минута в моей жизни - короткая минута счастья. А потом ушел на фронт мой Василий и через три месяца погиб. Думала, не выживу, глаза выплачу. Но жизнь берет свое. Посватался после войны хороший человек, детей нарожали, жили хорошо. Но любовь у меня в жизни была одна, и счастье длилось только двадцать дней.

Анна Прокопьевна,

Костромской район.