Молодежная линия

№5 30 января 2003

Сергей Гусев

Странные мы люди - россияне. Чем сильнее <бьют> человека при жизни, тем горше оплакивают потом. Сергея Гусева жизнь била нещадно. Он ушел в 32 года, унеся с собой тяжкий опыт преодоления многих страданий. И оказалось: чтоб признали - надо умереть.

Сергей был молод и гениален. Доказанная им теорема Ферма не была зарегистрирована как открытие по единственной причине - из-за отсутствия средств для общения с научными центрами за границей.

При жизни и как поэт он не был оценен по достоинству. К године со дня смерти (1 февраля 2003 года) родственники Сергея издали его сборник стихов. В который вошло около 200 стихотворений: итог его напряженной творческой работы. По этой книге он мог бы быть принят в Союз писателей России: Она опоздала.

Предлагаем вашему вниманию стихи из сборника Сергея Гусева <Бабочка на ладони>.

О поэзии

Для чего эти груды слов,

этих мыслей заветных вязь,

если из потайных углов

Наших душ выползает грязь?

Мы твердим, что несем лишь свет,

и довольны собой весьма,

но звучит через толщу лет:

<Свет, что в вас, есть на деле - тьма!>

Мы считаем, что мы вольны

все писать, что на ум пришло,

став подручными сатаны,

сеем в души людские зло:

Боже, так научи писать,

чтоб стихами людей спасать!

Русский дух

Ты знаешь с малолетства вес креста

и руку с хваткой хищною судьбы,

но белизна берез твоих чиста,

но не обхватишь враз твои дубы,

но не купить свободный твой народ,

но не понять холеному уму,

зачем стезей мучительной идет

страна сквозь беды, скорби, боль и тьму.

Как неподъемны кажутся труды,

как непрогляден, как напорист мрак,

как плотоядно-ждущи все суды,

как либерально-беспринципен враг...

Но ты идешь, и это - твой ответ,

а я:

по правде, как чумной, боюсь,

что не смогу увидеть дивный свет,

к которому идет упорно Русь.

21 октября 2001г.

*

Куда ты мчишься, тройка-Русь?

А прав ли Гоголь? - Русь: и тройка?..

Давно разбила перестройка

народов дружеский союз.

И вот: <свободы> тяжкий груз,

от заграницы - неустойка,

душа народная - помойка,

на сердце - тягостная грусть,

народ - рабочая скотина:

Что, вам не по сердцу картина?

Но взгляд свой опускать не надо,

ведь нужно видеть те барьеры,

что встанут на пути из ада

свободы бесов в царстве Веры.

Урок

Мой скакун несется, как безумный,

он порвал стальные удила,

он плевал на то, что неразумный,

лишь бы меня выбить из седла.

Липкий страх вползает прямо в душу:

Словно чуя мой животный страх,

конь храпит и прижимает уши,

я же <провалился> в стременах:

Он припомнил мне и кнут, и шпоры,

И мою прижимчивость в еде:

верный конь сегодня сбросил шоры

и решил, что хватит жить в уезде:

Степь навстречу бешено несется,

смерть злорадно пляшет за спиной,

и как будто сердце уж не бьется,

и моленье превратилось в вой:

Этот день надолго я запомнил,

день безумной скачки по полям:

Но лишь много лет спустя я понял:

надо быть внимательней к друзьям!

Вина не забывается

Купила мама хомячка

сынишке в зоомагазине:

в красивой рыжей шубке зимней

смешного милого зверька.

И скоро в доме уголка

такого вовсе не осталось,

где б что-нибудь не запасалось

у верного семьи дружка.

Чуть тишина заходит в дом,

как можно явственно услышать,

то чуть почетче, то потише:

писк с характерным топотком.

Казалось, мысли различал

проворный добродушный Хома,

любивший, когда все мы дома,

ласкаясь, бегать по плечам:

Прости меня:

я как теперь

твой голосок предсмертный слышу

и снова через слезы вижу

тебя, попавшего под дверь:

Твой вечно беспокойный нос

и глазки-бусинки,

от боли

раскрытый рот

и струйка крови:

Как долго я в себе все нес:

Мой верный друг, ты научил,

что до тех пор, пока на свете

мы живы, -

человек в ответе

за тех, кого он приручил.

Монолог матери

Родственникам погибших подводников ракетоносца <Курск> посвящается:

Как будто мир в одно мгновенье смяло,

как будто взорвана привычная юдоль,

так беспощадно сердце разорвала

тупая неожиданная боль.

И каждая сердечка половина,

как будто пережив мученья дыб,

бессвязно повторяет имя сын