Молодежная линия

№34 23 августа 2007

Александр Бузин: "Не буду пенсионером с авоськой"

Во время разговора с Александром Ивановичем мне почему-то вспомнился кадр из кинофильма "Освобождение". Молодой танкист, зачарованный красотой берлинского зоопарка, редкими животными, как ни в чем ни бывало разгуливающими среди ужаса войны. Он, забывая про войну, открывает люк танка, чтобы разглядеть всю эту сказку получше. И тут его настигает снайперская немецкая пуля. Костромской искусствовед Александр Иванович Бузин во время войны тоже успевал впитать в себя впечатления от архитектурных красот европейских городов, которые довелось освобождать. Впрочем, искусствоведом он станет много позже. У моего собеседника богатый послужной список - директор Костромского художественного училища, декан художественно-графического факультета Костромского пединститута им. Н.А.Некрасова, профессор кафедры декоративно-прикладного искусства, заслуженный деятель искусств России, автор более 120 научных трудов, почетный гражданин Костромы.

- Александр Иванович, вы костромич с каким стажем?

- Восемьдесят второй год живу в Костроме. Я родился 1 октября 1925 года в светелке двухэтажного дома на Сенной площади. Теперь его уже нет. Мой отец в свое время работал пекарем в Плесе, а когда пекарня хозяина разорилась, перебрался в Кострому, где занялся мелкой торговлей на Сенном рынке. Сейчас это площадь Мира. Позднее наша семья перебралась в купленный отцом небольшой - в одно окно - домик в конце улицы Войкова. Оттуда лет через пять нас выселили за долги по налогам. И до моего ухода на фронт мы жили в коммунальном подвале на улице Советской.

- А когда в вас впервые "проснулась" тяга к прекрасному?

- Это влияние моего старшего брата Павла, художника по профессии. Он закончил художественную школу Шлеина. Был одним из лучших в Костроме художников-оформителей. По его эскизам оформлялись к праздникам здания горкома, райкомов партии, Дома офицеров. Рисовал рекламу фильмов, которые демонстрировались в кинотеатре "Пале". Как сейчас помню, то были фильмы "Цирк", "Волга-Волга", "Чапаев", "Бесприданница". Будучи школьником, я помогал брату - грунтовал фанеру, сочинял некоторые тексты для рекламы фильмов, ходил с ним на этюды. Кроме того, в нашем "подвале" часто собирались друзья брата, тоже художники, некоторые из них были репрессированы в 37-м. Они что-то горячо обсуждали, читали вслух Шолохова, любимого ими Зощенко, "ставили натуру" - писали. Нередко к нам захаживал и их педагог Николай Павлович Шлеин. Мой отец помогал ему по хозяйству. Николай Павлович как-то на день рождения отца подарил фолиант с баснями Лафонтена. Считаю, что благодаря моему брату, кругу его друзей и зародился во мне огонек любви к искусству.

- А почему вы сами не стали художником?

- Да это была моя заветная мечта! Я с детства мечтал поступить в художественную школу Шлеина. Но жизнь распорядилась по-своему. В декабре 1942 года, будучи десятиклассником, я пришел вместе со сверстниками в очередной раз проситься добровольцем на фронт. И нас, как грамотных, направили в школу авиационных механиков. Год обучали, а потом я попал в 567-й Берлинский полк, который после потерь заново формировался в Миргороде. Как и мои товарищи, готовил самолеты к боевым вылетам. Но и на войне без творчества жить не смог - выпускал боевые листки.

- А звездочки на борту, как в фильме "В бой идут одни старики", не рисовали?

- У наших самолетов были совсем другие задачи. Многие знают, что в самом начале войны на приграничных аэродромах немцы уничтожали русскую авиацию. В 1942-м на вооружении армии только-только появились новые, еще совсем неосвоенные, самолеты-штурмовики ИЛ-2. Немцы их называли черной смертью, а наши солдаты - летающим танком. И неслучайно - мотор и кабина летчика были закрыты броней, которую ни один снаряд не пробивал. ИЛ-2 имел две пушки, четыре пулемета, брал на борт шестьсот килограмм бомб и летал со скоростью до 450 километров в час. Эти самолеты-труженики были незаменимы во время наступлений, боевых операций - "работали" над окопами на самой линии фронта, бомбили вражеские ли