Молодежная линия

№25 21 июня 2007

Выжить в плену помогла спортивная закалка

Ивану Васильевичу Егорычеву, жителю Нерехты, скоро исполнится девяносто три года. За свою долгую жизнь много трудился, воевал, три года отмаялся в фашистском плену, но выдюжил. Считает, что только благодаря отменной физической подготовке и спортивной закалке не помер от истощения и непосильных трудов в немецкой кабале.

Он родился в 1914 году в деревеньке Уланиха под Нерехтой. Рос, как все деревенские мальчишки, работу знал с детства, бегал на рыбалку, особо любил ягодный и грибной промысел в родных лесах. В восемь лет научился ходить на руках. Тут история такая. В далеком 1922 году подходит к их дому на костылях односельчанин. Маленький Ваня спрашивает: "Как же вы, дядя Миша, без ноги остались?" "Дак, ранен был, долго ждал санитаров". А малец заявляет: "А я вот научусь на ручках ходить, и если меня ранят на фронте, то я на руках убегу". В общем, дал слово дяде Мише, что через две недели будет уже на руках передвигаться. Тренировался в крытом овине возле дома. Бесконечно падал, ругал себя, что дал слово. И все же научился. Спустя две недели, завидев героя Гражданской войны, кричал: "Я научился, дядь Миша!" И продемонстрировал свои достижения - метров пять прошел на руках. Потом в этом деле появилось у него настоящее мастерство, чем заслужил уважение мальчишек всех возрастов. Один раз на спор спускался на руках со школьного крыльца, за что получил "устный выговор" от учителя. Школьные годы вспоминает, как самые счастливые. Под руководством учителя Ивана Николаевича Груздева изучали ботанику во время экспедиций по лугам и лесам, он научил их делать гербарий, название трав ребята знали назубок. Учеба давалась Ване легко. А благодаря тому же учителю приучил себя к утренней гимнастике, полюбил физкультуру. Вслед за старшим братом поступил в ФЗО при текстильной фабрике. В наставники ему определили отца. Своих сыновей тот учил работать на совесть. Сам признавался, что шум работающих станков ему приятней музыки. Любую поломку отец определял на слух. Будучи студентом Костромского текстильного техникума, Иван Егорычев занялся всерьез спортом - волейболом, футболом, легкой атлетикой. Его, первокурсника, даже назначили старшим по сдаче норм ГТО. Спортивная закалка выручала и на службе в армии, которую проходил в Москве во внутренних войсках. Ивана и еще двух пареньков, как наиболее "образованных", командир хотел оставить на сверхсрочную службу. Иван Васильевич вспоминает: "Но мы-то чувствовали, что война будет: Пришли к начальнику штаба с просьбой: "Три года не были дома, надо бы перед войной родных повидать". Им пошли навстречу - демобилизовали.

Летом 1941-го Егорычева призвали на фронт. Защищал Москву. Был он радистом, налаживал связь. Однажды свои же чуть его не расстреляли, приняв за шпиона. Послали Егорычева в ближайший город устанавливать связь - там его с рацией и взяли наши. Мол, никакой ты не радист, а переодетый шпион. Хорошо, что разобрались. В бою под Ельней получил контузию. Подлечили. Снова воевал. Был случай, когда ушел он с товарищем на задание, а полк в это время поменял дислокацию. Не разобравшись, отправили родным Егорычева похоронку на сына.

В начале весны 1942-го 33-я армия попала в окружение. Приказа из Москвы прорываться не дали. Решили, что больше пользы принесут отвлекающие бои "окруженцев". Провиант и боеприпасы им сбрасывали с самолетов. И так целых два месяца. Потом был прорыв, но выйти удалось немногим: "замок" опять защелкнулся. Тогда командир части сказал: "Давайте выходить, кто как сможет". Тот дождливый день 17 апреля Иван Васильевич вспоминает так: "Солнца не видать, куда идти, не пойму. Вижу, идут навстречу два наших офицера, только на рукавах непонятная нашивка "РОА". То, что это власовцы, уже много позже понял. Спросил у них, где восток. Ответили, что компаса у них нет, но махнули в сторону кустов: иди туда. Пошел, а оттуда выходят два немца. Как сейчас помню, один совсем пожилой, а другой - юнец. "Хенде хох!" - кричат. А что делать - в винтовке ни одного патрона, и штыка к ней нет - не положен было как радисту. Так я попал в плен".

На территории Германии их, пленных, часто перебрасывали с мес