Молодежная линия

№19 9 мая 2007

"Не грусти, подруга!"

О том, что ее отец "реабилитирован посмертно за неимением вины" Елена Осиповна Деринг узнала в 60-е годы, будучи сорокалетней замужней женщиной. А в 1938-м ей было семнадцать, с родителями они жили на Урале, и она очень хорошо помнит, как забрали ее отца. Хотя слово "забрали" будет не совсем точно. За ним действительно пришли, свои же сельчане. Это было днем, дали "отсрочку" на сутки. Вечером, помывшись в русской баньке, он с провожающей его женой на следующий день сам прибыл в контору. Семье было тревожно, но трое детей верили, что здесь какая-то ошибка и отец скоро вернется. Он и сам, выйдя на крыльцо конторы, уверил жену, что вернется на следующий день. Но, увы, ни он и ни арестованные вместе с ним мужчины их деревни больше в своих семьях не появились никогда.

- Прошли по линии и всех мужиков забрали, молодых и старых. Веришь, еще долго по утрам в домах крик стоял. Бабы и детки выли уже как по мертвым, - не без слез вспоминает сейчас восьми пятидесятилетняя женщина.

С этого времени клеймо семьи врага народа очень осложнило им жизнь. Мать сразу же лишилась работы в столовой, где она работала официанткой - не гоже жене "врага" тарелки с едой на стол честным гражданам подавать. Подобное "не гоже" женщина встречала везде, куда обращалась по поводу работу - пилить высохшую липу, работать ли на ферме, косить ли траву. Но детей кормить надо, но семья "врага народа" даже не имела морального права трудиться на собственном огороде.

- Пусть все зарастет, а все вы от голода должны сдохнуть! - таков был бесчеловечный приговор деревенского руководства.

Нужно было срочно переезжать, иначе пожелание партактива было бы приведено в исполнение. Семья переезжает в Кокчетав. В дороге их обокрали. А документы, удостоверяющие личность со штампом "враги народа", остались. И тогда на вокзале эти бумаги Елена бросила в печку - отъезжающие по очереди поддерживали в ней огонь, и девушка в свое дежурство незаметно для всех подкинула их в топку. Со временем взамен "утерянных" документов им выдали другие, по которым они уже не числились родственниками "врага народа".

Жить стало легче, может, даже веселей, но как всегда в бесконечном труде. "Мама выучилась на веттехника, я работала на ферме", - говорит Елена Осиповна. Весть о войне застала обеих на работе. "Что делать, теперь работали на Победу, ковали ее на износ бабы, несовершеннолетние дети да инвалиды, по 12 часов. О здоровье тогда не думали. Это потом, через годы поняли, что надорвались".

В войну Лена была и швец, и жнец, и на дуде игрец. Надо было - шла на ферму. Мужчины-скотники были на фронте, потому приходилось не только доить, но и кормить, и поить, и навоз убирать. Так наломаешься, кажется, упал бы и умер. Однако же молодость брала свое - вечером на "кулдым" собирались, дискотека по-современному. Там тоже цветомузыка была. Только вместо "цвето" - луна, а музыка - родная гармошка. Не с того ли времени Елена Осиповна лихо перебирает "кнопочки баянные" и поет собственного сочинения залихватские частушки.

Была она и гончарных дел мастер. До войны не приходилось сидеть за кругом, а в 40-х пришлось и крынки лепить и горшки обжигать. Научилась она и валенки для фронта валять. Говорит, очень тяжелая это была работа, не всякому мужику подстать. Но ведь где взять сильных, пришлось катанки женщинам делать. Так за валенками ее весть о Великой Победе и застала. Услышала она, что войне конец, и застыла с мокрой и тяжелой заготовкой в руках. Пока смысл сказанного до ума доходил, полваленка отвалилось. Очнулась: господи, так ведь это, считай, чистой воды вредительство - теперь отправят в трудармию в Караганду. Бывало с другими такое. Но мастер, подмигнув девушке, обнадежил: "Не грусти, подруга, Победа теперь, наказания отменяются".

Ирина МУДРАЯ.