Молодежная линия

№17-18 27 апреля 2006

Чернобыль: 20 лет спустя

Александр Концов стал "гражданским" в первой половине девяностых. Хлебнув безденежья (получал по два доллара в месяц) и отказавшись принимать присягу украинскому государству, вышел в отставку и вернулся в Кострому. В настоящее время работает начальником одной из служб в компании "Автомир". Совсем недавно вновь побывал в Чернобыле в составе группы бывших курсантов-ликвидаторов.

- Александр Юрьевич, как возникла идея недавней поездки в Чернобыль?

- У нас был очень дружный батальон. И мы, бывшие курсанты, ежегодно 26 апреля встречаемся. К 20-летию чернобыльской трагедии нам хотелось сделать что-нибудь по-настоящему стоящее. И мы решили вновь съездить туда, где работали на аварии курсантами, и снять обо всем этом фильм. С нами ездили телевизионщики с ГТРК, фильм уже смонтирован. Мы планируем диски с ним вручить всем костромским инвалидам Чернобыля, детям и родственникам уже умерших ликвидаторов. Думаю, будет полезно, если записи фильма окажутся в школах, библиотеках.

- Расскажите о поездке:

- Просто так туда не попадешь. Украина делает на Чернобыле туристический бизнес. Так что мы через турагенство заказали заранее путевки и, когда все бумажные дела были оформлены, отправились на автобусе до Киева, а оттуда - в Чернобыль. Вместе с дорогой поездка заняла трое суток, в зоне пробыли день. Парень-гид провел для нас экскурсию по Чернобылю, Припяти, на АЭС.

- Что изменилось за 20 лет?

- Все стало как бы "наоборот". Когда мы приехали туда в 86-м. Припять был пустым, но целым и цветущим современным городом, Чернобыль - тоже нормальным украинским городком, а АЭС - разрушена, на развороченный реактор страшно смотреть. Сейчас станция выглядит как нормальное технологическое сооружение, на котором работают люди, а Припять и Чернобыль - мертвые, зарастающие лесом города. В Припяти "накатывает" какое-то жуткое чувство подавленности. Это трагедия, что люди больше никогда не вернутся в такой на редкость современный город атомщиков. Оттуда уезжали ни с чем, оставляли все нажитое. До сих пор перед глазами детские игрушки, вот же двадцать лет валяющиеся на улицах Припяти:

- С кем-то там удалось пообщаться?

- Народу очень мало. Это работающие на станции или охраняющие зону. Доступ ограниченный, все по специальным пропускам. Общались только с гидом. Выглядел парень далеко не веселым, уставшим, говорил, что полтора месяца без подмены. А вообще-то, должен работать сутки через трое. И еще об одном совпадении. Наши ребята перед поездкой видели телевизионный сюжет о женщине-экскурсоводе на Чернобыльской зоне. Там на стене висела фотография этой женщины в траурной рамке. Сказали, что умерла четыре дня назад. Женщина-гид была единственной. Возложили венок к мемориалу памяти погибших, постояли, помолчали:

- Кто в основном ездит туда на экскурсии?

- Как я понял, преимущественно те, кто раньше там жил. Люди навещают оставленные могилы родных. Гид рассказывал, что недавно приезжали шестьсот евреев на поминовение, в зоне заражения расположено большое еврейское кладбище. Иногда приезжают и такие, как мы, ликвидаторы. Есть информация, что для любителей экстрима некая структура в зоне устраивает сафари-охоту на кабанов и прочих животных, которые бродят стадами. Разумеется, за хорошие деньги.

- Если вернуть эти двадцать лет назад, вы бы снова туда добровольцем поехали?

- Однозначно: да. Мнения, конечно, разные. Некоторые, из призванных через военкоматы "гражданские" сейчас говорят: "Нас туда бросили, не предупредив о реальной опасности". Доля правды тут есть. Если мы, курсанты, как и курсанты из тамбовского химучилища, были довольно подготовленными и знали, какие задачи предстоит выполнять, то многие "партизаны" порой страдали от своего невежества. Я вот командовал там группой московских таксистов. Откуда им что-то знать про радиоактивное заражение? Порой едва ли не на пальцах приходилось взрослому мужику объяснять, что если он ест наливное чернобыльское яблоко и в горле у него не першит, то это не значит, что вскоре он не заработает рак желудка. И вместо возложенных на нас политинформаций вдалбливали "партизанам", что, как ни тяжко работать в жару