Молодежная линия

№9 23 февраля 2005

Несерьезные мужчины из ОМОНа

Еще с детства серьезные мужчины в форме с военной выправкой завораживали меня своей особостью. Казалось: вот таким и должен быть настоящий мужчина. Мама смеялась и качала головой: <И ведь нет в семье военных, а она все туда же>. Позже, в школе, мы <зажигали> под <Младший лейтенант, мальчик молодой> и <Я люблю военных, красивых, здоровенных>. Девочка выросла, а внимание к военным осталось. И вот, в преддверии Дня Российской армии, я не удержалась - решила заглянуть в часть ОМОНа УВД Костромской области и узнать, чем же они такие особые и как живут-не тужат.

Внешне, действительно, все серьезно: КПП, на территории - техника самого разного калибра, в здании - вопросы: <А вы к кому? А зачем?>, телефонные звонки почти без перерыва. А вот сами ребята отряда милиции специального назначения оказались большими приколистами. У каждого в глазах живет не один черт, а целый гарнизон чертей, и не знаешь порой, какому слову верить, а какому - подождать.

Руководит этим беспокойным народом Игорь Владимирович Бойко, начальник штаба ОМОН УВД Костромской области. Игорь признался, что на самом деле с детства мечтал стать летчиком. Сам он родом из Курской области, где рядом с его деревней жил своей интересной жизнью аэродром и всеми огнями манил паренька к себе. Потом семья переехала под Кострому. А здесь все стало определено: учился в Сухоноговской школе, затем - в ПТУ №20, потом ушел в армию и собирался без затей пойти на <свой> электро-механический завод. Но тут судьба сделала финт - в 92-93 годах на заводе полным ходом шло сокращение, а биржа труда в те годы приглашала однозначно: в милицию и еще раз в милицию. Так ОМОН приобрел Игоря Бойко. <Кто бы сказал раньше, что в милиции буду работать, ни за что бы не поверил, - говорит он. - А сейчас уже не уйти, затянуло>.

С отрядом, считает Игорь, ему повезло: <И не может быть здесь плохих людей, ведь в ОМОН идут не из-за зарплаты, а потому что не хочется жить и мириться с тем, что творится вокруг>. Эти ребята в добровольно-принудительном порядке отправляются в командировки в Чечню, не задавая лишних вопросов. Они не жалуются ни на судьбу, ни на страну, ни на президента, и только не понимают, почему рядом с ними спокойно живут боевики, освобожденные по амнистии этой самой страной. И те, кто вчера разглядывал их в прицел автомата, сегодня ходят по улицам родного города. А за убитого боевика его жена получит от их страны такую же выплату, как жена друга, не вернувшегося из Чечни.

В жизни Игорь презирает предательство и измену. <Это страшный грех, - считает он. - И, пожалуй, единственное, чего никогда не смогу ни понять, ни простить>. Человеческие отношения в отряде, по его мнению, - то, на чем стоит ОМОН. Вы можете спросить: <Неужели у них так все гладко и замечательно? Он ведь командир, а это, так или иначе, накладывает свой отпечаток. Неужели ни разу не приходилось принимать непопулярных, <некрасивых> решений?> Вот и я задала тот же вопрос, на что без запинки услышала в ответ: <Нам повезло в этом смысле. Глупые приказы до нас не доходят. Конечно, все видели по ТВ, как отряды ОМОНа разгоняют митинги и машут дубинками. Но нас, к счастью, ни разу на людей не бросали. За это спасибо костромичам, в первую очередь, которые нас не провоцируют, руководству нашему спасибо, которое много думает и находит нужные решения. Я вообще считаю, что всегда можно найти компромисс>.

Своей работой он искренне гордится: <Я рад, что работаю в милиции, что могу приносить людям пользу. А главное - отдачу вижу почти сразу>. Хотя милиции наши горожане не очень-то доверяют. Игорь рассказал такой случай. Однажды ребята задержали автомашину с молодыми людьми, в которой, как положено: ковры, телевизор, хрусталь. Один сразу раскололся: мол, адрес не помню точный, но показать - покажу. Едут. Заходят в подъезд, а перед ними какой-то мужичок идет, они на 3-й этаж - и он на 3-й, они на 4-й - и он на 4-й. В общем, пришли они вместе к этой квартире. Ну, он им: <Кто такие? Чего надо?> Они говорят: мол, ты зайди сначала в квартиру-то. Он зашел. А там - голые стены, и чувствуется, что все, что было, еще в советские времена, за