Молодежная линия

№17 22 апреля 2004

РОМАШКОВОЕ ДЕТСТВО

Солнце стояло в зените. Яркий июльский день утяжелял их рюкзаки. Жара разморила. Адидасовские кроссовки, спортивные тапочки и просто шлёпки уже не так уверенно сминали одуванчики под ногами.

Они закончили девятый класс и, как обычно, праздновали лето очередным походом. На этот раз - в Плёс. Вернее, до Плёса добирались автобусом, а вот возвращались по другому берегу Волги пешком - и это уже был настоящий поход.

Впереди неизменно качался рюкзак-"мечта оккупанта" их классной "классной", или проще, Натальи, как её ещё величали в народе. Каждый год из лета в лето водила она своих в поход. И быть "своим" означало быть причастным к этому особому миру костров и речек, палаток и дорог, обветренных лиц и открытых взглядов, солнца и брызг.

Холм. Спуск. Низина. Поворот. Ручей. Обход. Тропинка. Перелесок. Поляна. Снова холм и спуск. А затем ручей. Весь этот берег был расчерчен речушками и ручейками, словно лицо женщины - проступающими морщинками, которые она хотела бы спрятать, да не в её это силах. А морщинок этих, от радости ли, от горестей, набегает всё больше и больше. И вот опять замаячил в перелеске овраг, да ещё с ручьем, пусть небольшим, но пока переведут всех девчонок! В общем, новое препятствие на пути к стоянке.

Начали переход. И вдруг - крик. Дикий, безумный крик среди этой чуть звенящей летней тишины да чавканья ног.

- Наталья Константиновна! Наталья Константиновна, там такое! Такое!

Это шедший впереди "разведчик-следопыт" из самых бойких, и потому самых веснушчатых (как любимых солнцем) прискакал за помощью классной. Наталья Константиновна бодро перепрыгнула через ручей и ... пропала в нахлынувшей снова тишине.

И когда один за другим, недоумевая и толкаясь, они вывалились на поляну, то онемели. Онемели от восторга и восхищения! Им открылся луг, сплошь покрытый ромашками. Он был словно спрятан от чужих глаз среди этих ручьев и перелесков, как самая великая тайна земли, ещё не раскрытая человеком и потому нетронутая его опасным вниманием. И когда прошла дрожь, "классная" выдохнула: "Красотища! Какая красота, ребята!" А ребята, переминаясь с ноги на ногу, не знали, куда и ступить, так плотно торчали ромашкины личики из листвы. Казалось, всё вокруг было утыкано ими, и отовсюду, куда ни глянь, тебе подмигивал жёлтый глаз.

Однако спустя несколько минут в ромашках можно было чётко различить лишь брошенные рюкзаки да яркие кепки, переползающие от одной ромашки к другой с вечным вопросом: "Любит? - Не любит?"

В их школьном кабинете хранится этот кадр: смеющиеся счастливые лица в ромашках. Они, конечно, вырастут, как всякие дети, стремящиеся побыстрее стать взрослыми, и, конечно, разлетятся пусть не по свету, а по своим жизням, в которых будут изредка пересекаться в одну у своей "классной", но эти серьезные дяди и тети как-нибудь да и вспомнят эту речку и этот крик, эти ромашки и Счастье -счастье открытия мира и удивления Красотой.

И никому из окружающих на работе или в автобусе, в парке или на важном заседании будет не понять, отчего вдруг лицо шефа или скромной секретарши засветилось сияющей улыбкой... Загадочной и непонятной... Далёкой улыбкой детства...