Молодежная линия
| №19 8 мая 2003 |
ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ КЛАВДИИ ШУЛЬЖЕНКО Епифанов берет ее фотографию длинными сильными пальцами и, как всякий дальнозоркий, без очков смотрит на нее, чуть отводя от глаз. Он оживленно рассказывает историю снимков, и воспоминания, кажется, возвращают ему былые чувства. Он не в силах их сдерживать. Ведь для него эти фото -- не только память о выдающейся певице, но и часть его собственной жизни. И любви. -- В 1940 году мне, студенту ВГИКа, на день рождения подарили патефон. Естественно, я тут же побежал покупать пластинки. Пока я размышлял, что выбрать, продавец поставил демонстрационный диск, и вдруг... Я услышал голос певицы, который мгновенно околдовал меня. Да, я влюбился в эту женщину с первых звуков ее пения! Она пела необыкновенно лирично, тепло и искренне. Представляете, до этого я ничего о Шульженко не знал. Потом продавцы по просьбе Георгия стали постоянно откладывать ему новые диски с записями любимой певицы. Конечно, тогда он не мог предположить, что с годами станет обладателем самого полного собрания песенного творчества Клавдии Ивановны. Позднее фабрики грамзаписи и киностудии часто обращались к нему за помощью: многие записи, особенно довоенные, сохранились лишь у него. На преддипломную практику будущий кинооператор Епифанов едет в Ленинград. Там судьба дает ему возможность впервые увидеть певицу, которую он полюбил. -- Я как-то шел по Невскому проспекту, и на глаза мне вдруг попалась большая афиша: "В Доме культуры промкооперации выступает Клавдия Шульженко со своим джаз-ансамблем". Конечно, я немедленно помчался туда... Это был потрясающий вечер! К очарованию голоса Шульженко прибавились очарование ее лица, осанки, одежды... Она так естественно вела себя на сцене! После этого вечера мои чувства к ней стали настолько сильными, что ни о какой другой женщине я просто не мог думать. Удивительно, но всенародная популярность Шульженко совсем не мешала личным чувствам Епифанова. Более того, умение певицы покорять сердца и души, внушать людям веру в счастье стали для Епифанова неповторимыми чертами ее образа, милого и привлекательного. Возвратясь домой с фронта, Георгий и представить не смел, что судьба уготовила ему встречу с той, которая навсегда вошла в его сердце. Он лишь продолжал собирать пластинки. Потом, не в силах сдерживать переполнявшие его чувства, узнал адрес Шульженко и стал постоянно посылать ей теплые поздравительные открытки к праздникам. А подписывался лишь инициалами -- "Г.Е.". -- Я считал слишком большой волностью посылать ей открытки ко дню рождения. Поздравляя же ее по праздникам, я вел себя как обычный поклонник. Не делал я и никаких попыток встретиться с Клавдией Ивановной -- мне казалось это так заоблачно, так нереально. Впрочем, среди друзей и сослуживцев Епифанов не скрывал своих чувств. И вот однажды... В июле 1956 года Марианна, жена его сослуживца Семенова, попросила отвезти ее в подмосковный санаторий -- какой-то московский профессор согласился проконсультировать лечившегося там ее мужа. -- Кстати, мой Сережа отдыхает вместе с твоей Клавочкой, -- сообщила Марианна. Я не удивился, что она назвала певицу "Клавочкой", поскольку, будучи режиссером, близко познакомилась с Шульженко при съемках фильма "Концерт фронту". А слово "твоя" воспринял не более как дружескую подковырку. Примерно через час моя темно-синяя "Победа" остановилась у небольшого двухэтажного санаторного корпуса, где жил Сергей. Мы с профессором остались у машины, а Марианна побежала в здание. Как потом оказалось, не к мужу на первый этаж, а на второй -- в комнату Шульженко. Их краткий разговор позднее мне был пересказан почти дословно: -- Знаешь, кого я привезла? -- спросила Марианна. -- Я привезла мужчину, который влюблен в тебя всю жизнь! Заинтересовавшись, Шульженко вышла на балкон и посмотрела вниз. -- А как его зовут? -- Жора. -- Значит, Георгий. А фамилия? -- Епифанов. -- Георгий Епифанов, -- медленно проговорила Шульженко и, чуть подумав, добавила: -- Г.Е. Так вот кто это!.. Оказыается, она хранила все открытки незнакомого поклонника... Но встре |