Молодежная линия

№11 13 марта 2003

Александр Коротков. Сон

Иногда, когда мне снится что-нибудь, я осознаю, что это сон, и это не мешает мне быть там, в глубине. Вот и сейчас это знание, как далекий маячок бодрствования, - всего лишь удивление реалистичности ощущений.

Мне снится, что я лежу на плоской крыше многоэтажного дома, и в руках у меня винтовка с оптическим прицелом.

Я никогда в жизни не видел снайперской винтовки, кроме картинок и телевизора, и <маячок> подсказывает, что вчера на работу Витька приносил свежий номер <Солдата удачи>, там на обложке фотография бородатого мужика с вот таким <карамультуком>.

Оптический прицел тяжелый, если разжать руки, винтовка валится на бок. Она тяжелая по-настоящему и по-настоящему большая. Так отчетливо мне еще никогда не снилось оружие. Деревянное ложе в царапинах, слегка шершавое - я чувствую это ладонью, с металла местами стерлось воронение, а рукоять затвора отполирована до тусклого блеска. Я пытаюсь повернуть рукоять вверх, она идет туговато, и снова я удивляюсь реалистичности сна.

Рукоять поднялась и торчит в сторону. Тяну на себя, сопротивляется, тяну сильнее, - щелк! Мелькнула вылетевшая гильза, выехал здоровенный затвор, пахнет оружейным маслом и пороховой кислятиной. Теперь рукоять вперед - сначала легко, дальше туго. Вперед и вниз - щелк! Словно сама нырнула в предназначенный для нее вырез в ложе. Так, теперь интересно заглянуть в прицел. Мешает резиновое кольцо, никак не приложусь.

И в тот момент, когда наконец поймал светлый круг, увидел какие-то черточки, штрихи, циферки, уголочки и за ними чью-то, качающуюся в такт шагам, спину в серой майке, сон стал стремительно мелеть, выталкивать меня на поверхность. На самой границе сна успел еще сказать: <Пух!> - и дернуть руками, как будто отдача:

Лежу в неудобной позе на чем-то жестком, под животом бетонный бордюр, но откуда-то знаю, что надо стать мягким и податливым и принять эту позу, врасти в нее, ни в коем случае нельзя шевелиться. Нельзя даже вдохнуть, иначе тело, разом онемевшее от удара в спину, свалившего на землю, проткнет невыносимая боль.

И если я - это то, что чувствует, то сейчас я только в кончиках пальцев, да в тесноте между небом и языком. Может, если разжать тесноту, я успею: