Молодежная линия

№35 22 августа 2002

В. Корнилов: "Жанна"

Заключительный рассказ из цикла "Мои невесты"

Я ее встретил на улице, было очень скользко, я шел медленно,

опираясь на палочку.

-- Помочь вам? -- услышал я.

Идти мне было трудно, и я сказал:

-- Помогите.

Мы познакомились.

-- Жанна, -- просто сказала она.

-- А меня, -- я никак не знал, как себя назвать, но она опередила

меня:

-- Кто же вас не знает? Вы писатель, Корнилов Владимир

Григорьевич!

Я удивился. Так мы познакомились, она проводила меня до

трамвайной остановки, посадила, и хотя я был зол и хмур, она

расшевелила меня. После института меня послали работать в этот

большой волжский город. Город мне сразу не понравился, наверно,

это после таких городов, как Москва, где жил и учился, Ленинград,

где родился. Но Волга, Волга меня покорила, и я остался в нем

работать...

Жанна часто поджидала меня после работы, сама она работала здесь

рядом, в исполкоме. Когда меня встречал отец, она как-то

растворялась. Тогда я жил вместе с отцом и матерью.

Иногда, когда была хорошая погода, мы шли с Жанной через площадь,

жил я недалеко, и только непогода утрудняла мою ходьбу.

Жанна жалела меня и взяла надо мной шефство. Как-то, когда мы

заговорили об этом, она просто, по-детски, сказала:

-- А ведь я была тимуровкой, в войну помогала раненым, пели в

госпиталях им песни "Землянку", "Дороги", "Шумел сурово Брянский

лес", читала стихи Пушкина, Лермонтова, Симонова. Да и

старушкам, всем своим соседкам, помогала, то дрова поднесешь, то

воду... И столько радости у них в глазах, и сама довольна, что

сделала доброе дело... Ведь вы -- фронтовик, герой?!

Я что-то начал говорить, какой-то вздор.

А она объяснила:

-- Живу -- рядом, работаю -- рядом, освобождаюсь

раньше вас, могу прогуляться после душных и прокуренных

комнат... Так что я могу продолжать свое шефство?..

Ну что я мог сказать, я уже начал привыкать к ней... А когда

после работы подходил мой отец, я невольно поглядывал вокруг, ища

глазами яркую красную шапочку, она носила такую, и как бы говоря,

не видя ее: "Ну я пошел!", зная, что она видит меня. И как-то

я скучал, когда ее не было, даже не мог разобраться, что же

такое со мной происходит... Начал постоянно думать о ней...

А когда она провожала меня, мы говорили с ней, казалось,

уже до зимы мы обговорили обо всем: что живет она на Чапаевской

улице, где была моя работа, здесь ее все знали, знакомых у нее

полно, все здоровались с ней, а мне почему-то это не нравилось...

Она рассказывала, кто у нее мама, отчим, кто у нее бабушки,

дедушки. Мне, как ни странно, все было интересно. В Куйбышеве

я познавал жизнь вокруг, вглядывался в людей. И они начали мне

даже нравится.

Однажды она, дожидаясь меня, замерзла и забежала к нам на работу

погреться, и кто-то крикнул: "А вот и Снегурочка к нам

пожаловала!" Мы пили чай, посадили и ее, а когда я ей подавал

пальто, приобнял ее. Она как будто не поверила, посмотрела на

меня, но я сделала вид, что ничего необыкновенного не произошло.

И она подумала, что это ей показалось...

Мне, наконец, дали машину с ручным управлением, и я долго

осваивал ее: то одно не получалось, то другое.

Увидев Жанну, я часто звал ее, но она только помашет мне ладошкой

и крикнет: "Теперь справитесь сами".

А весной, в мае, когда она провожала меня, я спросил:

-- А на лодке поедешь кататься, раз на машине не хочешь? Приходи

завтра на берег. Придешь?

-- Приду, - сказала она.

Назавтра я копался в моторе, лодка что-то барахлила... Со мной

был знакомый, Павел, рыбак, хотел помочь, но не слушался

нас мотор. Подходит Жанна, говорит:

-- Обещали покатать? Катайте!..

Я что-то забормотал, что вот мотор барахлит, и тут сразу Павел:

-- Давай покатаю тебя с ветерком, у меня мотор в полном порядке.

Я сержусь, у меня от такого разговора еще больше ничего не

получается.

Жанна говорит:

-- Чините, чините, обязательно заведется. Я счастливая.

У меня прибавилось сил. Наконец мотор заработал, и Жанна сразу

отреагировала:

-- Говорила, что заведется!..

И мы вылетели с ней на простор Волги, Павел с завистью поглядыв