Молодежная линия

№16 11 апреля 2002

Валерий Пушкин

* * *

В небе красном и в небе черном,

днем и ночью, как бдительный враг,

в душу глядя мне оком упорным,

хладнокровный висит кулак.

И от самого малого роста

чую я, как он зорко следит

и, дыша перегаром погоста,

все под дых садануть норовит.

Да, имел я и в нос, и в зубы,

ниже пояса, -- он мастак

беспардонного бокса без судей.

Но, сжимая свой дух и кулак,

Я упрям. И, когда в нокдаун

он швыряет меня, под визг

пышных звезд, -- я, откланявшись "дамам",

вновь встаю и дерусь за жизнь!

И, быть может, поэтому любо

мне живое -- возня муравья,

шепелявой лягушки губы --

все, что бьется за жизнь, как я.

* *

Не пытай ты меня о любви.

Только в ласке живет сокровенное.

Не оратор я чувств, не жуир,

льстящий девочке сладко и деланно.

Но когда ты сорвала свидание

И светились в окне твоем шторы,

Я был занят петлей, столь желанною,

как теперь твои чистые взоры!

* * *

Чем славен сей двуликий мир?

Наверно, тем, что есть порядок:

что если он сегодня мил,

то завтра станет столь же гадок;

что, разуверясь и устав,

в какой-то день, в какой-то смутный,

проснешься завтра -- чье-то "ах",

и жизнь опять в твоих перстах,

и вновь пружинисты минуты!

Осенний бар

Осень -- коньяк "Сон поэта".

Троица лип -- фужерами.

Фонарь -- лимонного света.

Скатерью -- дым эфемерный.

Труба избы -- сигарета.

Здесь эстетический бар!

Кто бармен? -- Дворник-грабарь!

Повесть

Был он любим или нет,

ему все равно теперь.

Но каждый вечер -- как бред:

он открывает дверь

и говорит: "Входи!

Зонт отряхай сама".

И, светлый, идет впереди,

а за ним клубами -- зима.

* * *

В небе лоб лысый светится ясно.

В нем ума никогда не велось.

Но гляжу на него -- и прекрасно.

И ему говорю, в мир звезд:

"Ты свети, моя лысая радость.

Про тебя тыщи лет молва.

Вмиг ты серость приводишь в нарядность.

Гениальна твоя голова".

* * *

Есть настороженность души,

когда, хрупка и легковерна,

она в годах отраву лжи

пила -- и плакала за дверью.

Разочарована, печальна,

она повсюду мнит обман

и замыкается опально:

ей мир не друг и не желан.

Когда же встретится ей пери --

простая, чистая душа, --

она и ей уже не верит,

себя сомненьями круша.

* * *

Провинциальному поэту

Мечта твоя -- орех души овражной --

еще висит. Но что ж?

Печали нет на свете несуразней,

чем эта дрожь

уставшей веточки по осени пустынной,

хранящей плод;

но для кого? Удачи дух невинный

слепцом пройдет

и, не заметив, больше не вернется.

И плод души

устанет на ветру метаться и сорвется

во мрак глуши.

* * *

Старушка с клюшечкой и в беленькой панаме

сидела в парке с вниз упавшими глазами,

от мира отрешась. Прошло двенадцать лет

с тех пор. Ее на свете больше нет.

* * *

Ты помнишь? Нет?

Была метель.

Накинув плед,

под канитель

метели в роще

ты сожалела,

что где-то Сочи

и Крым в апреле.

Теперь сидишь --

Мисхор, коктейль...

Но где-то -- слышь? --

шуршит метель,

дым снежный льется,

скрипит изба...

О, где ж найдется

милей волшба!

А сей мне "храм" --

как дятлу торт.

Скорей, мадам,

в аэропорт!

* * *

В безвыходности лет, в жестокости страданья,

когда день -- ночь и каторгой -- житье,

как тяжело хранить достоинство свое,

надев презрительную маску процветанья!

На озере

Лодка с веслами, привет!

Не видал я много лет,

чтоб по озеру, как сом,

поводя веслом-усом,

булькал с жучкой древний дед.

В век дюраля и моторов

он, как виршами -- поэт, --

поражатель светлый взоров.

Лодка с веслами, привет!

Объявление

Ищу в пределах земного шара,

чтоб преданным ему стать,

человека банально-редчайшего дара --

умеющего Понимать!

Пожелание

Что потеряно -- забудь,

что вкусил -- приемли,

продолжай спокойно путь,

высь любя и землю.

В мир гляди поверх страстей.

Там, где страсти, -- мутно.

Ни о чем не сожалей,

знай, что все минутно.

* * *

В доме -- одиночество,

в людях -- утомление,

в лес пойду -- так хочется

дружества, волнения.

С другом -- тянет к женщине,

с женщиной -- как с грузом я.

Сердце мое бедное,

где же твой приют?

Пожелание

Милый мой,