Молодежная линия
| №17 18 апреля 2002 |
Вячеслав Арсентьев В канун Нового года в Шарье издана первая книга прозаика Вячеслава Николаевича Арсентьева. Автор живет в Поназырево. Поздравляем его с хорошей книгой и предлагаем читателям рассказ из этой книги. ЖОЗЕФИНА У Алексея Брянцева утонул брат Иван. Произошло это, как чаще всего бывает, по пьянке, в отпуске, глупо. Не то чтоб Иван здорово пил, наоборот -- редко прикладывался, но при случае мог набраться под завязку. С утра собирался ехать за мотоциклом в соседнюю деревню (хотел купить с рук старенький "Минск" на запчасти). Но с машиной не получилось: шофер-приятель приболел. И Иван весь день ломил на огороде, возил тачкой торф и навоз. К вечеру выпил с устатку, потом добавил с соседом и поехал на ту сторону реки проверять перетяги. Знатные у него были перетяги! Рыба в ту весну брала хорошо. А на том, противоположном, берегу -- костер, парни знакомые, уха и выпивка. И засиделся мужик допоздна, еще принял и изрядно захмелел, таким в темноте майской ночи и отправился к родному берегу. Что потом произошло, никто никогда, видимо, так и не узнает. Только утром Иван домой не вернулся, не появился и днем, а к вечеру у моста, километра за три вниз по течению, нашли пустую лодку с одним веслом. Стали искать, выделили бригаду рабочих (Иван шоферил в леспромхозе), шарили баграми дно у берега, гоняли по отмели катер (может, поднимет со дна), старушки пускали по воде иконку со свечками. Результата никакого, и неудивительно -- вода весенняя, дурная. Через три дня поиски бросили. Лишь Алексей с шурином Николаем, как на работу, выходили к реке и метр за метром с лодки прощупывали дно. Через неделю нашли. Алексей подцепил багром. Дело такое, сразу в гроб не положишь, надо везти в морг. Привезли. Оставили на ночь (прозектора на месте не оказалось). На следующий день Алексей с шурином вновь отправились в город. Алексей -- в морг, шурин -- в прокуратуру утрясать формальности. Прозектор, молодой парень, недавний выпускник медицинского института, курил у себя в маленьком кабинетике. Поговорили о том о сем, о погоде, о работе. Оказалось, что парень по образованию врач-педиатр, но жизнь хреновая, платят мало, вот и пришлось "жмурчиками" заниматься. У Алексея было скверно на душе, муторно, так муторно, что и не высказать, от переживаний, от бессонных ночей, от горя и тоски (с братом Иваном они погодки, всю жизнь -- бок о бок) говорить не хотелось, но говорить надо было, потому что надо было выяснить, кто делает экспертизу, и если здесь, в морге, то надо дать парню "на лапу" сколько-нибудь, чтоб написал где нужно: не пьян был Иван, у него же двое детишек осталось, а факт гибели по причине алкогольного опьянения может потом отразиться на пенсии. -- Нет, не я, -- наконец услышал Алексея от прозектора. -- В Кострому отправляем, там проводят анализы и присылают ответ... -- Когда это... начнете-то, -- Алексей хотел сначала сказать "потрошить", потом -- "резать", потом -- "вскрывать", но ничего не сказал, махнул рукой в сторону комнаты, где на длинном оцинкованном столе лежал голый Иван. -- Надо бы бумагу из прокуратуры, или хотя бы позвонить, чтоб разрешили... В морге телефона не было, пришлось идти в поликлинику. Окошечко регистратуры оказалось закрытым, но за дверью, куда постучал Алексей, веселый молодой девичий голос кричал: -- Не, Натах, честно говорю, я выпаду в осадок! Он так и говорит: "Ты как Жо-зэ-фи-на! Ты моя Жо-зэ-фи-на!!.. Ты что, ты что! Он так на Филиппа Киркорова похож!.. Алексей постучал еще раз и открыл дверь. Увидев мужика в телогрейке и резиновых сапогах, белокурая, крашеная, с длинными розовыми ногтями молоденькая медсестра, прижав трубку к белоснежному халатику, закричала: -- Сюда нельзя, гражданин! Не положено заходить посторонним! -- Мне в прокуратуру позвонить, -- Алексей шагнул к столу. -- Я сказала: нельзя! Что вы в самом деле! Идите вон из города звоните... Погоди, Натах, тут приперся какой-то... -- и она опять прижала трубку к халатику. -- Здесь автоматов нет, а мне надо позвонить. -- Мало ли кому что надо. Этот телефон служебн |