Молодежная линия

№12 14 марта 2002 г.

Герман Котов (п.Вохма)

ВЕНКА

Рассказ

Впервые я увидел ее в пойме реки Пенома. Легко и грациозно она щипала траву, иногда поднимая голову. С губ свешивалась зеленая борода мышиного горошка. Она явно баловалась, выбирая самые вкусные и питательные травки. Вокруг роились слепни. По атласной коже лошади пробегали волны нервной дрожи. Хвост сметал самых назойливых кровососов. Иногда вострила уши, смотрела в тайгу.

Явно слышала то, что недоступно было нашему уху. Успокоившись, зашла в реку, шумно втягивая в нутро прохладную воду. Вздрогнув, вопросительно посмотрела на меня огромными лиловыми глазами. Махнула длиннющими ресницами. С губ падали тяжелые, прозрачные капли. Фыркнув, снова склонила голову.

Люди назвали ее Венерой. Так было записано в толстой, засиженной мухами инвентарной книге. Какой-то чудак-чиновник, польстившийся дешевизной, купил по случаю несколько степных лошадок. Лошади были невысокие. На первый взгляд неказистые, но выносливые и сильные. Как потом оказалось, к крестьянскому труду совершенно негожие. Нельзя на них было пахать, боронить, запрячь в телегу. Да какая телега, если сесть на Венку верхом наотрез отказывались все лесники. Вот такую лошадку, поскольку за нее заплачены народные денежки, от греха подальше спихнули в самое отдаленное Пеномское лесничество. Изредка на ней ездил по делам Алексей Титов -- лесничий. Двое лесников седлали и одновременно держали Венку. Лесничий прыгал в седло. Лесники шарахались в стороны. Застоявшаяся лошадь сразу шла в мах.

Он же, Титов, приучил Венку запрягать в легкие санки. Ездить с ней было одно удовольствие. Птицей летела по зимней дороге, лишь снежная пыль вилась за повозкой. Не позволяла Венка обгонять себя никому, даже машинам. А когда, случалось, догоняла легковая, чтобы не "запалить" лошадь, сворачивали с большака на первой отворотке.

Любили мы с Алексеем Венеру. Ласк наших она не принимала. Съев хлеб, уходила прочь. Иногда позволяла лесничему поработать скребком да ковалю одеть новые подковы. Титов много рассказывал о ее характере, и выходило, что лучше, умней лошади в лесничестве не было. Да, пожалуй, и так.

-- Думаешь, она не понимает? -- наставлял он. -- Ты с ней поговори, похвали. Только говори спокойно, деловито, с душой, лаской. Не вздумай кричать и не дай Бог огреть хворостиной. Этого она долго не простит и к себе не подпустит.

-- А как остановить ее?

-- Гладь шею и проси остановиться.

-- А быстрей?

-- Чуть отпусти поводья. Прочней сядь в седле. Она сама в мах пойдет.

Так постигал теорию. Любовался степнячкой. Гордая королевская осанка была заложена в лошади.

Иногда ей надоедал загон для выпаса. Легко перемахнув изгородь, уходила в пойму реки. Волновались за нее. Медведей окрест бродило множество. Каждый день, идя умываться к реке, видел на песке свежие следы косолапых. Как-то в конце месяца составляли с лесничим отчет. Лесники ушли с обходом по лесу. Хотелось есть, а хлеба не было. Алексей оседлал Венку. Надел на меня рюкзак: "Поезжай. На ней быстро управишься". Давно хотелось на ней прокатиться. Титов слегка подтолкнул меня в седло, передал поводья. Венка понеслась по единственной дороге на Рагозу, в Тихон.

Дальше было как в сказке. Появлялась дорога, Венка шла в мах. По бездорожью шла не спеша, осторожно. Сколько раз потом мы катались с ней в пойме Пеномы, по Увалам. Она чувствовала настроение человека. Вылетит на вершину холма, встанет, ждет, опустив голову.

Красивы Увалы осенями. Колдовское многоцветье рассыпает по ним северная природа. На вечерней заре заслушивались с ней украинскими песнями. Дивно пели закарпатцы, возвращаясь с подсочки. Песни возникали в чаще, поднимались, неслись ввысь и вдаль по огненным осенним Увалам. Венера уже не стригла ушами. Она, кажется, вбирала вместе со мной напевность, ширину и глубину человеческого звука. Нехотя возвращалась в летний загон. Загон этот, тайгу, слякоть, бездорожье лошадь не любила. Не было привычных для нее степных далей до горизонта, травы покрытой белой солью солончаков. А ей бы степь. Набегаться с подругами до боли в груди. А когда становилось очень тоскливо. Венка поднимала голову и долго ржала вдаль, тряс