Молодежная линия

№6 31 января 2002 г.

Татьяна Иноземцева

Стихи разных лет

* * *

Пусть в жилах кровь от ожиданья стынет

И предсказатели впадают в транс,

Но что -- апокалипсис для пустыни? -- Последний шанс!

Заранее дрожим. Никто не знает

Какой бедой нас укротить хотят,

Но всякая пустыня исчезает,

Когда ее в оазис превратят.

Я содрогаюсь внутренне со всеми,

Мне по другой причине страшно жить.

Пытаюсь сеять слово, словно семя. Пустыни-души, как вас оживить?

Нелепый труд, и не лишенный риска.

-- Наивная! -- мне говорят во след.

Но знаю я -- апокалипсис близко.

Иначе просто смысла в жизни нет.

* * *

И покарал Россию сам Господь:

Не дух царит, а торжествует плоть,

Не разум правит -- Золотой теелц --

Такой не узнает ее творец...

Соборный дух рассеялся, ушел.

Всем плохо, единицам -- хорошо...

Но есть надежда, что "достанет" всех Бесчестием достигнутый успех.

Страдания сосредоточат дух.

Или погибнем все -- одно из двух.

* * *

Люби свой крест и радуйся, что бремя,

Спасая душу, отягчает плоть.

Отмеренное истекает время.

Насколько нам продлит его Господь?

В бессмертье тьмы уйдем из царства света, Оставив у мерцающей воды

Неведомо куда спешащей Леты

Такие непохожие следы.

Что спорить зря: кто лучше или хуже?

Не нам судить. Но, -- сколько ни крути, -- Чем бремя тяжелей, тем след твой глубже. Остерегайся праздного пути.

* * *

Живу, не претендуя на уют,

Кляня несовершенство мирозданья

И охая: опять по сердцу бьют!

Но памятник не ставят за страданья.

Жизнь позади. Осталось дней -- щепоть,

А душу жжет несказанное слово.

Продли мои страдания, Господь,

Еще я для молчанья не готова.

* * *

Крадутся хищники за ланью.

Вся жизнь -- сплошной кровавый пир.

Из равновесия страданий

Немилосердный соткан мир.

Ужель по высшему веленью

Земля усыпана костьми?

Нет в сердце места умиленью...

Но жизнь прекрасна, черт возьми!

* * *

С трудом мы постигаем суть,

Чтобы прозреть и содрогнуться:

Одни живут, чтоб обмануть,

Другие -- чтобы обмануться.

* * *

Мне трудно было -- что от правды прятаться. Но жизнь учила страсти укрощать,

Знать цену пониманью и предательству,

Врагов -- прощать.

Как зверь лесной, я стала осторожна.

Но вновь и вновь себя на том ловлю:

Простить врагу бывает так несложно!

Но как простить тому, кого люблю?

* * *

Словно на чужбине, зябко дома,

А душа ранима и нага.

Есть такая в жизни аксиома:

Не кормя, не вырастишь врага.

Я гляжу уже без удивленья,

Как наполнить зоб они спешат,

И не вызывает умиленья

Серость повзрослевших кукушат.

* * *

С.Т.

Поминки. Снег. Короткий век...

Мы разбредаемся устало.

Ушел хороший человек,

И сразу в мире пусто стало.

* * *

Ну что сказать? Все сказано уже.

Все опоздало: исповедь и жалость.

Рубец на сердце и ожог в душе --

Вот все, что от беды моей осталось.

Мне все равно отныне, что с тобой.

Как будто после ада в жизнь вернулась.

Тобою неуслышанная боль

Моею глухотою обернулась.

Еще мне рано сердцем уставать

И время бережет меня, врачуя,

Но прошлое страданье узнавать

В твоей походке больше не хочу я.

* * *

Изверилась. Но не жалею, нет,

Безвременно утраченных иллюзий.

Что я нашла в неискреннем союзе,

К которому стремилась столько лет?

Уйду в себя, как рыба в глубину,

Искать причину горькой неудачи.

Жемчужиною станет, не иначе,

Слепая боль, которую кляну.

* * *

Не гордая, не горькая -- сквозная

Душа, как рана -- не загородить.

Наверно, я до смерти не узнаю,

Как жить, чтобы ее не бередить.

Врачуй меня, березовая роща!

Я только у тебя одной в долгу.

Наверно, надо легче жить и проще,

Да видит Бог -- иначе не могу.

* * *

На окне, на подоконнике,

Словно в келье, в тесной комнате,

Среди выросших без солнышка

Обескровленных цветов --

Непрочтенный томик тоненький

Сладко ранящих стихов.

В эти строки -- строки грешные,

Кто направил соки вешние?

Проростало солнце нежностью,

Да некстати -- на Покров...

Не случилось по-хорошему:

Несогретому проросшему

За метелями-порошами

Погибать без теплых слов...

* * *

Никому не верю.

Впредь и навсегда

За железной дверью

Нежная беда.

Утомлюсь разлукой

По свету пойду

Звать жестокой мукой

Нежную беду.

Как же тяжко, Бож