Молодежная линия

№3 10 января 2002 г.

ВПЕРЕД, ГНЕДЫЕ!

Валерий Руднев -- конезаводчик. В каком состоянии сегодня находится российское коневодство и есть ли у него перспективы? Может ли человек среднего достатка купить и содержать лошадь? Что будет с московским ипподромом? Все эти вопросы мы адресовали конезаводчику Рудневу, как специалисту в своем деле.

-- Валерий Иванович, откуда такая любовь к лошадям?

-- Любовь к лошадям передал мне мой отец -- потомственный туляк. Когда мне было 4 года, он взял меня на Приокский конный завод. Отец с детства знал лошадей, работал с ними. Лошадь -- животное, которое нельзя не любить. Раньше лошадь и лес таскала, и армия на ней держалась.

Между прочим, мой отец служил у самого Чапаева, хорошо знал и Ворошилова. Дома у нас на стенах -- портреты этих легендарных полководцев, которых отец очень любил. Ну а на пенсии отец работал на лошадях в Подмосковье и меня подключал.

-- Какая порода лошадей вам больше всего нравится?

-- Я занимаюсь только рысаками, у меня частный завод на Орловщине в селе Троицкое.

-- Лошадей покупают?

-- Наши лошади пользуются большой популярностью. Орловский рысак -- классическая порода для русской тройки. У нас чистые рысаки, которые ходят только в качалке. Качалка -- это спортивная двуколка, очень легкая тележка.

-- Если не секрет, сколько стоит хорошая лошадь?

-- Знаменитый Панчип стоит несколько миллионов долларов. А в России цены колеблются в зависимости от происхождения матки. Мы хотим уйти от второсортности и вывести Россию на передовые позиции. Я работаю юристом. Все деньги, которые зарабатываю, вкладываю в сельское хозяйство, а конкретно -- в развитие коневодства.

-- Расскажите о вашем конном заводе.

-- У нас 40 маток лучших российских заводов -- Смоленского, Кубанского и Локотского, а также американские выводные кобылы и два лучших американских производителя в России -- Рекс Р.Лобелл -- отец Пикура, который выиграл Всесоюзные дерби в 2001 году, и Спид Сквеад. Лошадей около 150 голов. Матка в год дает жеребенка. В этом году мы выиграли все традиционные российские призы.

-- Сколько стоит матка?

-- Хорошая -- приличные деньги. Знаменитая Мона-Мекер, которая за свою карьеру (а выступала она 7 лет) выиграла около 8,5 миллиона долларов, стоит несколько миллионов. Но лошадь может быть знаменитой, а как матка или как производитель ценности не представлять. Возьмите Сорренто. Была четвертая лошадь в Европе, лучшая в России, но как производитель не состоялась.

-- Вы часто бываете у себе на заводе?

-- У нас там есть президент, который занимается селекцией, следит за выращиванием жеребят. Лучших полуторагодовалых отправляем на Московский ипподром. Там у нас конюшня, в которой стоят 22 лошади разных возрастов -- от полутора до 7-8 лет. Кобылы могут бегать до 5 лет, а жеребцы до 10-12 лет. Эти кобылы и жеребцы стоят на конюшнях, их тренируют, а в среду, субботу и воскресенье они участвуют в бегах. В год 40 маток приносят примерно 35 жеребят. 14 "голов" оставляем, остальных либо продаем, либо отдаем в аренду.

-- Значит, соревнования у нас проводятся три раза в неделю? Уступаем ли мы в этом Западу?

-- У нас бега три раза в неделю, а за границей каждый день. В Финляндии доход с тотализатора позволяет содержать армию, выплачивать социальные пособия. На каждого финна приходится по две лошади. В кафе установлены мониторы с бегов, каждый второй играет. Это культура страны. Для них лошадь -- это все. У нас в Финляндии очень много друзей. Наездники приезжают к нам, мы -- к ним.

А лучшие в мире рысаки собираются в Швеции. Люди приезжают на соревнования за два месяца, живут в палатках только для того, чтобы попасть на это грандиозное представление.

У нас в России соревнования, к сожалению, денег не приносят. Это большая государственная проблема. Коневодство не получает из бюджета ничего. Конезаводы в упадке.

-- А Московский ипподром? По-моему, там жизнь кипит.

-- У нас самый красивый ипподром в мире. Великий архитектор Желтовский делал его по госзаказу. Тогда политика государства была иной, чем сейчас.

-- Сколько в России ипподромов?

-- Фактически действует только один в Москве.

-- А в Раменском?

-- В Раменском